Государственная школа

Государственная школа, основное направление в русской буржуазной историографии 2-й половины 19 в. Представители Г. ш. считали главной силой в истории надклассовое государство, выражающее якобы интересы общества в целом. Употребляемый также термин "юридическая школа" отражает характерное для поздних представителей Г. ш. преобладающее обращение к юридическому законодательному материалу. Теоретико-философской основой Г. ш. являлась реакционная сторона идеалистической философии Г. Гегеля с её апологией монархического государства. В отличие от исторической школы С. М. Соловьева, Г. ш. означала отказ либерально-буржуазной историографии от идеи исторической закономерности. Её основатель Б. Н. Чичерин сформулировал в конце 50-х гг. 19 в. основные положения Г. ш.: 1) утверждение государства как движущей силы русской истории; 2) обоснование его господствующей роли в русской истории особенностями природных условий; 3) вытекающее отсюда противопоставление истории России истории др. народов, прежде всего Западной Европы (сборник "Опыты по истории русского права", 1858, и др.). Создалась классическая формула Г. ш. о "закрепощении и раскрепощении сословий государством" как определение социального содержания русской истории. Всесилие государства объяснялось природными условиями: степь препятствовала образованию прочных обществ; народ представлялся "одиночными, блуждающими лицами", "затерянными в необозримом, едва заселённом пространстве". Этому противопоставлялась организующая роль государства, которое образовывало сословия и закрепляло их на службе общественным интересам. Чичерин считал, что все преобразования могут осуществляться только государством. В этом выводе отразились стремления русской буржуазии к реформам, осуществляемым сильной властью, способной предотвратить демократическую революцию в стране. Положения Чичерина воспринял К. Д. Кавелин, в конце 60-х гг. к Г. ш. примкнул В. И. Сергеевич, для которого характерна подмена комплексных исторических процессов законченными юридическими формулами и неизменными юридическими отношениями. Теории Г. ш. следовали А. Д. Градовский, И. И. Дитятин и многие др. буржуазные историки. Отказ от принципа закономерности послужил основой для сближения с Г. ш. М. П. Погодина, признавшего её положения в своих поздних работах ("Древняя русская история до монгольского ига", т. 1-3, 1871). Отдельные положения Г. ш. нашли отражение в работах С. М. Соловьева, принявшего в последний период деятельности тезис о "закрепощении и раскрепощении сословий", но сохранившего до конца основной принцип единства внутренней закономерности и органичности исторического развития.

В дальнейшем представители Г. ш. пытались связать свои концепции с новыми прогрессивными явлениями в исторической науке (интерес к проблемам экономического и социального развития), например В. О. Ключевский. Но в целом положения Г. ш. стали в конце 19 в. использоваться в борьбе с утверждением идей марксизма в России. Наиболее ярким выражением этого были работы П. Н. Милюкова. Историки Г. ш. детально изучали политическую историю, историю государственных учреждений и права, но отвергали самую возможность единства всемирно-исторического процесса. Теория Г. ш. в начале 20 в. отражала всё углублявшийся идейно-методологический кризис русской буржуазной историографии.

Лит.: Очерки истории исторической науки в СССР, т. 1-2, М., 1955-60; Рубинштейн Н. Л., Русская историография, М., 1941.

? Н. Л. Рубинштейн.